отрывок которого в его знаменитом "Пир во время чумы"  мне понадобился только лишь для того, чтобы заострить внимание читателя на существенном противопоставлении различных метафорических представлений о пространстве. Бездна - замечательный образ, отличная метафора, ассоциируемая автором в данном случае с неумолимым падением, т.е. с движением по вертикали вниз. Вместе с тем, бездна имеет в нашем аспекте и собственные значения, рассмотрение которых может представлять собой особый интерес.

     Бездна — неизмеримая глубина; бездонная пропасть; крутой, глубокий обрыв, яма; морская пучина; космос. [2] Т.е. то, что выходит за границы наших представлений. Иными словами,  и то, что несет в себе потенциальную безграничную опасность.

     И наоборот.

     Ойкуме́на, экумена (др.-греч. οἰκουμένη, от слова др.-греч. οἰκέω, «населяю, обитаю») — освоенная человечеством часть мира. [3] Другими словами границы Ойкуме́ны противопоставляются безграничности Бездны.

     Для чего я их противопоставляю? Только лишь для того, чтобы заострить вопрос понимания того, что принято по обыкновению называть  Пространством Интерьера, или просто привычным словом - Интерьер.

     У древних греков по свидетельству Сергея Аверинцева (замечательного ученого, отечественного исследователя античной культуры) в понятие границ Ойкумены входили территории античного мира, имеющие специфическую образную означенность. [4]  На границах Ойкумены в античности было принято расставлять мифических существ сфинг, олицетворявших хтоническую (подземную, непознаваемую) сущность мира. Сфинги (значительно позднее в Европейской христианской культуре - сфинксы, представлявшиеся др. грекам в образе хищных животных, с верхней женской частью торса и головы) своими ликами были направлены в сторону без образного, иначе говоря, безобразного. В сторону мира варварского... Бездны. Таким образом, они были своеобразными стражами границ Ойкумены.

     Вся же Ойкумена представляла собой густую сеть невидимых чаще всего, воображаемых линий в пространстве, каждый своеобразный узел переплетения которой был представлен в виде того, или иного культурного знака. Форма подобных знаков не играла особой роли, они могли быть представлены в изобразительной форме, иметь вполне материальное воплощение в виде архитектурного сооружения или скульптурного изваяния, в виде абстрактно-символического знака, но могли быть представлены и в вербальной, литературной форме в виде передающегося из одного поколения в другие поколения мифа, сказания, легенды. Главное было - пометить место, а как и каким образом, это уже было вторично по отношению к самой идее задачи создания образа обитаемой Вселенной - Ойкумены античного мира. Разумеется, в этой вторичности существовала и иерархическая структура знаков, но в данном случае речь идет не о ней, а именно о том, что само пространство Ойкумены - Вселенной предстает в виде структуры невидимых линий, характер которых ассоциировался с прядями-нитями в представлениях др. греков, сотканных богинями Судьбы -  Мойрами.

     В этом смысле нетрудно представить себе древне-греческую Ойкумену, образ которой предстает в виде сотканного жрицами храма Афины пеплоса, который выносился один раз в четыре года для всеобщего обозрения в день празднования Великих Панафинейских торжеств. Пеплос, олицетворявший Афину в ее многочисленных персонификациях, в ручную сотканный жрицами Афинского Парфенона, по сущности своей представлял и образ древне-греческой Ойкумены, каждый текстильный узел и орнамент которой в закодированной (герменевтической) для непосвященных форме, представлял образную, мировоззренческую модель Пространства обитаемой, освоенной человечеством части мира. В подобной модели непротиворечиво и мирно уживаются как математически-геометрические и философско-мировоззренческие взгляды на все мироустройство, так и художественно-образные его модели, представляющие собой в конечном итоге цельную систему представлений о строении мира, о строении Пространства Ойкумены.

     Из вышесказанного можно сделать на мой взгляд довольно любопытный вывод по отношению к искомому определению понятия Интерьера, а еще вернее сказать - Пространство Интерьера. Если цель и назначение постепенно расширяющейся в процессе познания Ойкумены у древних греков состоит не только в ее границах (хотя и в них также), но и в придании смысла всем ее элементам, между которыми устанавливаются и знаково-смысловые их взаимоотношения, то целью и назначением Пространства Интерьера является выявление, создание и ограничение(?) подобных же знаковых связей. И тогда мы приходим к еще более неожиданному, но вместе с тем и непротиворечивому выводу. А именно, что стереотипное представление самого понятия интерьера сегодня нуждается в ревизии. Иначе говоря, в более расширенной и углубленной его трактовке.

     Интерьеризация мира, иными словами свертывание границ мира в своеобразный кокон наших представлений мироустройства и есть существо наших естественных подспудных желаний ограничить само пространство представлений о мироустройстве, придать каждому из его элементов особый смысл. Разумеется, тогда и само мироустройство предстает для наших современников в виде, достаточно сильно отличающемся от античных взглядов на миропорядок, форме и виде.

Примечания:

1. Сфинга.

Сфинкс или Сфинга, в древнегреческой мифологии - крылатое чудовище с лицом и грудью женщины и туловищем льва. Она порождение стоглавого дракона Тифона и Ехидны. Имя Сфинкса связано с глаголом "сфинго" - "Сжимать, удушать". Насланная Герой на Фивы в наказанье. Сфинкс расположилась на горе близ Фив (или на городской площади) и задавала каждому проходившему загадку («Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?»). Не сумевшего дать разгадку Сфинкс убивала и таким образом погубила много знатных фиванцев, включая сына царя Креонта. Удрученный горем царь объявил, что отдаст царство и руку своей сестры Иокасты тому, кто избавит Фивы от Сфинкса. Загадку разгадал Эдип, Сфинкс в отчаянье бросилась в пропасть и разбилась на смерть, а Эдип стал фиванским царем. 

Продолжение следует

Одношивкин В.Н.